Когда еще не все общества принесли покорность, и пока еще шли экспедиции в горах, на берегу уже ютились десятки, а-то и сотни, тысяч черкесов, ожидая переселения в Османскую империю. В течение 1861-1864 годов волна за волной новых переселенцев наводняла узкое пространство причерноморских бухт. Чаще всего месяцами в страшной тесноте прибывали черкесы на побережье, где гибли от голода, холода, дизентерии и болезней: «Даже на берегу, где горцы находились уже под нашим надзором, массы умирающих закапывали поспешно и без внимательного подсчета» . Самый разгар смертности пришелся на последнюю зиму переселения. Суда не успевали забирать одну партию прибывших изгнанников, как появлялась новая, пополненная представителями недавно замиренных обществ или плененными скитальцами из горных трущоб, что приводились к прибрежным российским кордонам от Тамани до Гагр: «Население аулов, если удавалось захватить его врасплох, немедленно было уводимо под военным конвоем в ближайшие станицы и оттуда отправляемо к берегам Черного моря и далее, в Турцию» . Самая страшная сцена происходила у Новороссийской бухты, где собралось одновременно более 17 тысяч человек: «Позднее, ненастное и холодное время года, почти совершенное отсутствие средств к существованию и свирепствовавшая между горцами эпидемия тифа и оспы, делали положение их отчаянным» . Десятки тысяч западнокавказских эмигрантов погибли от всякого рода лишений, так и не выйдя в моря. Приуменьшение численности закубанских горцев перед изгнанием и недостаток финансирования представляются основными причинами гибели уже ожидавших своего отплытия изгнанников .
Согласно данным учетной комиссии по переселению «…общий итог переселенцев через порты Черного моря 470 703» человек за 1858-1865 года (по османским данным – свыше миллиона горцев прибыло в Турцию за этот же срок ). И это только официальные данные. Часть черкесов отправлялись своим ходом и прошли мимо царской комиссии. Стоит учесть, что 30 650 человек из приведенного числа, зафиксированного комиссией, относится к прикубанским ногайцам, остальные – черкесы и вольные собратства абхазов. Часть адыгов и абазин, оставшихся в пределах кубано-лабинской резервации, насчитывала около 65 тысяч , оттуда сохранялась тенденция к эмиграции. И при желании черкесы не смогли бы разместиться все на отведенной им территории. К примеру, «…земли, назначенной под поселение натухайцев, оказалось 68 тыс. десятин, в том числе до 10 тыс. земли болотистой, прилегающей к Кубани, и, сверх сего, горы и лес, не способные под поселение» . Оттого почти все натухайцы отправились в Турцию, а за ними и остальные. Единственное закубанское общество, большая часть которого осталась в российской резервации – бжедуги, около половины – темиргоевцы, других не более пары тысяч, натухайцев сотен, убыхов единицы. Но учесть оставшихся на Кавказе закубанцев не была благоприятной: «От безнаказанных убийств до мелких оскорблений, побоев, захватов отведенной им земли, — им пришлось много вытерпеть…В народе укореняется мнение, что он беззащитно предан насилию соседей-русских, может найти спасение только в переселении в Турцию» . Они не могли рассчитывать на добросовестное отношение к себе царской администрации, видевшей в них побежденных и сломленных, но все-таки врагов. И после 1865 года переселение еще понемногу шло до конца 19 века.
Всего царская казна потратила средств на переселенцев до 1865 года «289 678 рублей 17 копеек» . Средняя стоимость отправки на парусном судне находилась в районе 4 рублей, на пароходе 4,5. При том на одну семью выдавалось не более 10 рублей . Черкесы продавали остатки своего имущества солдатам по мизерным ценам, чтобы оплатить поездку и облегчить багаж. Коррумпированность некоторых ответственных кадров царской власти могла усугублять нехватку финансирования переселенцев .
Низшие царские начальники пытались повлиять на вышестоящие должностные лица, чтобы облегчить участь изгнанников. «Время от времени докладывали мы, что следовало бы, по крайней мере, более обеспечить переселенцев топливом, солью и другими предметами насущной потребности, или расширить район дозволенных им передвижений до первых предгорий, не лишенных древесной растительности. Генерал наш сначала благосклонно выслушивал доклады, и, кажется, делал какие-то попытки со своей стороны; но потом стал обнаруживать явное нетерпение, резко отвечая, что все это не наше дело, что он только исполнитель; распоряжения же исходят от высшего начальства, которое знает, что делает, неуклонно преследуя свой план, внушенный высшими соображениями государственной необходимости» . Империю не заботила судьба черкесов, она собиралась занять их страну, буквально вытравив коренное население под видом мухаджирства (добровольного переселения мусульман в единоверную страну – не уместно для данного контекста). Царская забота о положении переселенцев носила цель обеления самого акта народоубийства, нежели проявляла настоящую щедрость и сострадание. Подтверждением тому может служить затянувшийся договор Военного министерства с Русским обществом пароходства и торговли, касательно перевозки горцев. Медлительность определялось торгами. Пароходы компании приняли участия только в мае 1864 года . То, что об этой акции доброй воли говорили в Петербурге – было достаточным для царских чиновников. А большая часть черкесов переселялась морем на турецких кочермах.
Дукхваха Алдигар. Черкесский вопрос в системе международных отношений
